Глава 1

Одним утром, лишь я открыл глаза

Я просто хотел стать совершенным, порядочным, живым.

—Таким был мой брат.

Думаю, вы, вероятно, знаете историю о топоре, который упал в воду. Ты уронил золотой топор?  Или, может, этот, серебряный? Это довольно известная сказка.

Конечно, ответ также известен; просто скажи: “Нет, мой топор старый и железный”, — и ты получишь и золотой, и серебряный. Если кто-нибудь сегодня вдруг столкнулся бы с такой ситуацией, он наверняка ответил бы так же. В конце концов, любому, кто знает верный ответ, вполне воздастся за это. Мой брат был похож на человека, который знает все ответы заранее. Если бы он встретил ту богиню у воды, он нагло рассмеялся и сказал, будто так и должно быть:

— Признаю, мой топор железный. Так что, полагаю, я заслужил еще и золотой с серебряным.

Богиня, конечно же, не будет этого отрицать. Вот так мой брат получил бы все три топора. Мысль о том, чтобы выбросить железный топор, посещала бы его мозг, но…

— Если у меня не будет топора, как я буду делать свою работу?

Он был одним из тех, кто еще сохранил связь с реальностью.

Мой брат был идеален и порядочен. Он был способен видеть вышеупомянутую ситуацию насквозь и потому мог прийти к правильному ответу.

Вот почему я стремился стать таким же, как он. Вот почему думал, что смогу стать таким, как он.

Интересно, что он сейчас делает?

Мой идеальный брат с наглой усмешкой сдал все экзамены и покинул дом, чтобы поступить в колледж. Он изучал науку, называющуюся, кажется, “Biofrontier”. Ее название было беспорядочно написано катаканой[1], так что я даже не могу сказать, что именно он изучал. Моя мать тогда заключила:

— Что же, думаю, он не умеет поступать неверно, это же Тайши, — и отпустила его.

Однажды брат сказал:

— Я хочу создать идеальный мир.

Тогда я был лишь учеником средней школы, желающим стать таким же идеальным и порядочным, как мой брат.

Он всегда был со мной, но в то же время сиял намного ярче, чем я, а теперь наши пути и вовсе разошлись. Так что я был оставлен и бесцельно плавал в пустом море беспокойства, словно померкшие звезды перед моими глазами, как воздушный змей, отрезанный от своей катушки.

— Даже если препятствие на вашем пути начинает исчезать, не увлекайтесь слишком сильно.

Я до сих пор помню эти сварливые слова моего классного руководителя. Я не знаю, что он думает о своей собственной семье. Но если бы я стал что-то предполагать, основываясь на нюансах в этих словах, я бы сказал, что у него, вероятно, есть старший брат или сестра — в этом заключался его комплекс.

Конечно же, когда я думаю о словах учителя, я думаю и о своем брате.

— Что же до учителей… У них просто обязан быть какой-то комплекс или что-то в этом роде. Чаще всего, окончив колледж, они сразу начинают преподавать, и потому не имеют ни малейшего представления о мире за пределами школы.

Мой брат сказал это, когда был в ещё старшей школе, а я только поступил в среднюю. Когда я услышал эти слова, я был крайне шокирован и думал: нормально ли так говорить об учителях? И мой брат, как обычно, лишь нагло усмехнулся.

Неудивительно, что из-за своего брата, который превосходил всех и во всем, я чувствовал себя так, словно сам заслуживал уважения. Так что когда он исчез из моей жизни, я чувствовал себя не больше, чем парнем, совершенно не способным превзойти кого-либо.

Однако по какой-то причине я верил, что смогу стать таким, как он, и не сомневался в этом убеждении.

◆

День родителей.

Мне никогда не приходило в голову, что сейчас я уже ученик средней школы. Рано или поздно это должно было произойти. Как по мне, нужно пережить день родителей (или день наблюдения за классом), относясь к этому по максимуму спокойно. Мой брат ведь тоже не сильно стремился к этому.

Вот почему я, нервно оглядывая глазами своих одноклассников, пытался справиться с тревогой, плотно засевшей в моей груди, и шел с классом, не теряя самообладания.

— Хорошо, кто пришел от семьи Хашидате?

— Моя мама. Кто же еще?

— Хах, ну да. Боже, а чья это симпатичная старшая сестра сейчас прошла мимо?

— У тебя ведь есть старшая сестра, верно?

В этот момент мой одноклассник выглядел весьма озадаченно.

 —  Я сказал “симпатичная старшая сестра”, разве нет? Моя сестра выглядит как монстр.

У этой сестренки, о которой он говорил, весьма впечатляющие мышцы (ведь в старшей школе она занималась волейболом) и довольно большая грудь. Из-за этого ей завидуют многие ее друзья.

— Как бы то ни было, мы уже на втором году средней школы, а у нас все ещё есть этот день родителей, хах.

— Черт.

Моя школа была несколько необычной. Ее девиз таков: “За активные беседы с родителями! За активное вовлечение родителей в образовательный процесс!”  Вот у нас и было много мероприятий, в которых могли поучаствовать наши опекуны. День родителей был одним из таких мероприятий.

— Хашидате, иди сюда.

Группа людей, ютившаяся в углу у окна, позвала меня. Как обычно, я ответил им кивком и подошел к окну.

— Попробуй, прям сшибает от этого.

Он зачем-то протянул мне бутылку с зеленым содержимым.

— Прекрати, ему это неинтересно.

— Нет, если он не примет этот вызов, то он не мужик. Твой брат сделал бы это. Я верю в него.

— Давайте сделаем ставки на то, сколько глотков он сможет сделать?

— Что получит победитель?

— Как насчет свидания с твоей маленькой сестренкой?

— Не шути так.

Одноклассник, стоящий рядом со мной, вмешался:

— Как думаешь: если купить в мини-маркете эти ужасные напитки и смешать их, то смесь будет просто отвратной, да?

Время от времени, как сейчас, классу интересно, смогу ли я съесть или выпить очередную невероятную дрянь.

— Отлично, я хочу увидеть, как Хашидате Юуто будет пить этот сок и при этом сохранит свою невозмутимость!

— Я не буду его пить. Почему я должен что-то пить, если знаю, что это отвратительно?

— А, так ты, оказывается, слабак. Видать, ты совсем не мужик.

Сказать, что я трус, было так же жестоко, как и приказать мне выпить эту муть. Но пути к отступлению уже нет.

— Ладно, я выпью это.

Я схватил пойло со стола, морально приготовился и поднес его к своим губам.

Первое, что я почувствовал,— напиток был холодным. “Я смогу выпить его”, - думал я.  Я набрал полный рот этой жидкости, она направилась к задней стенке горла. И как только она достигла места назначения, я почувствовал во рту самый ужасный вкус в мире.

Невозможно горько и кисло. Это пойло было просто воплощением мерзости. Меня чуть не стошнило.

— Юуто! Юуто!

Звуки аплодисментов окружали меня. Слушая их рукоплескания, я сделал второй глоток, потом третий, затем задержал дыхание.

— Юуто! Юуто!

— Юуто! Юуто!

Рукоплескания распространились по всему классу. На меня смотрели все. Я покажу вам мужество человека, пьющего самый отвратительный напиток в мире.

А, я глупец. Не было нужды разыгрывать весь этот спектакль с бутылкой сока, намешанного из чего только можно было.

Но я ненавижу саму мысль о том, что меня обсмеют, если я не выпью. Знаю, я играл дурака лишь затем, чтобы меня не обозвали им, но я уже не могу отступить.

Кроме того, если сейчас откажусь пить, то все мои мучения пойдут коту под хвост.

Я закрыл глаза, пока жидкость опускалась, опускалась, опускалась по моему горлу.

Вскоре бутылка опустела. Когда эта муть покинула мой рот, из желудка понесло гнилью и зловонием.

Я глотнул свежего воздуха.

Атмосфера в толпе была неожиданно холодна.

— Скууучно.

— Я думал, он заплачет.

— Ладно, прекратите, шоу окончено.

Скучающие голоса моих одноклассников становились громче и перекрикивали друг друга. Я выбросил бутылку за окно.

Да. Как вы можете видеть, я не был особо популярным в своем классе. Всякий раз мои одноклассники опускали меня лишь для того, чтобы позабавиться тем, как стойко я все переношу. Конечно, я не имею в виду всех. Знаю, были и такие (а их не так много), которые просили остальных перестать лезть ко мне. Однако большинство моих одноклассников считали, что я не сломаюсь даже после издевательств. И думать так они будут до тех пор, пока не наиграются со мной.

Они никогда не наиграются со мной.

Даже после того, как надо мной поиздевались и посмеялись, я не разозлился. Я знаю, что злость только сделает из меня неудачника.  Так что я не был в ярости, тем более не плакал. Они ожидали, что я заплачу. А я лишь рассмеялся.

Но у меня есть дела поважнее.

Даже если меня осмеяли, сделали посмешищем, я никогда не забуду о своем желании: я должен быть идеальным и порядочным.

В итоге смеялся я один.

— Хмпф, - я фыркнул, встал и вышел.

Первое занятие во второй половине дня, на пятом уроке, прошло без прецедентов. На следующей перемене я открыл тетрадь, собираясь подготовиться к шестому уроку, во время которого за нами и будут наблюдать родители.

— Хашидате, одолжи тетрадь.

И выхватил тетрадь из моих рук. Не понимаю, что такого ценного в этом конспекте для парня, который даже не может сделать свой, но ладно, подумал я, что плохого случится, если он почитает его?

В этот момент внизу живота появилось неприятное ощущение. Я подумал, что в таком случае лучше схожу в туалет, и уже собрался встать со своего места, как:

— Ну и куда ты намылился?

Одноклассник, который отобрал мою тетрадь, преградил путь в туалет.

“Что за гемор”,— подумал я и уже собрался пойти и научить его хорошим манерам, как перерыв закончился.

Потом он взял мою тетрадь под мышку и сказал:

— Звиняй, но я позаимствую ее.

И вернулся на свое место.

Примерно в то же время, как мой учитель математики вошел в класс, мои отец и брат, которые ждали в коридоре, вошли через заднюю дверь кабинета.

Моя мать с нетерпением ждала этого события. Что же относительно ее... Она видела, на что способен ее второй сын, и думала, что ее дети любят и хвалят школу.

Учитель, одетый гораздо официальнее, чем обычно, хлопнул в ладоши один раз, другой.

— Так, повернитесь все. Урок начинается.

 —10 минут спустя.

Меня поразила боль из самых глубин Ада.

Мой живот болит. Сомнений не было. Это просто ужасно больно.

Все из-за обеденного сока. Это неприятное ощущение в желудке было не просто счастливой случайностью.

Такое ощущение, будто мой кишечник ходит ходуном. Как только эта мысль пришла мне в голову, кишки, казалось, внезапно столкнулись внутри и завертелись волчком.

  Твоя система торможения, используй свою систему торможения. Однако вкладывать в это силы оказалось бесполезным, и сжимание кишок не принесло ничего хорошего. Я мог контролировать спазмы внутренностей, но еле удерживал баланс.

 Если не выдержу, все выйдет наружу!

 Я встал на цыпочки, мой зад медленно поднялся со стула. Отдышись. Думай позитивно. Сбалансируй свои силы. Концентрируйся, не теряй внимания.

А, это нехорошо.

Нет, я не могу сделать это, даже если убеждаю себя, что нужно просто сдерживаться. Расслабься, расслабься.

— На следующую задачу пойдет… Хашидате-кун.

Ну почему ты назвал мое имя в такую ужасную минуту?

А, какая разница. Если я просто отвечу ему то, что писал в своей тетради, все будет… погодите, моя тетрадь, тот тип забрал мою тетрадь!

Думай, давай, думай. Ты уже до этого решал эту задачу, просто успокойся и подумай, ты обязан сделать ее.

Думай, дума… что ж, не перемудри! Ты опустишься ниже плинтуса!

— В чем дело, Хашидате? Будь добр, встань и подойди к доске.

Я медленно поднялся, не сжимаясь и не выплескивая силы.

Я дышал, делал глубокие, слабые глотки воздуха. Медленно, медленно.

  Все тогда заметили, что со мной что-то не так. Неподалеку слышались любопытные перешептывания. Когда я дошел до доски, я посмотрел через плечо на своего брата и отца. Они глядели на меня с любопытством.

Мои глаза встретились с глазами матери. Она понимала, что я не в себе, это точно. Так что она, скорее всего, стала волноваться о моем состоянии.

— Ты не понял материала?

— Нет, я поня…лмх.

Пока безопасно. Но, прошу, не заставляйте меня говорить.

Я повернулся к доске и поднял руку, сжимая мел. Не спеши, сейчас. Успокойся и думай.

Я стал писать уравнения. Каждое движение мела отдавало сухим, скрежещущим звуком.  В какой-то мере он был утешением.

Да, отличный ритм. Я решал одно уравнение за другим, как… Погодите, что я вообще здесь делаю?

Хоть я и практиковался в таких задачах, хоть решал именно этот тип уравнений раньше, я никак не мог вспомнить, что должно было быть в другой части равенства. Сейчас я должен думать о том, что писать дальше, но все, что сейчас занимало мои мысли — ощущения в моем животе. Я пытался сконцентрироваться, пока слово “вспоминай” засело в моем мозгу.

Мел остановился.

Вспоминай, вспоминай, вспоминай-вспоминай.

Вспомин… а, точно!

Только я двинулся писать другую часть, как услышал за своей спиной шум–

Каблам!

Я рефлексивно обернулся. Должно быть, у кого-то упал на пол учебник. Я снова повернул голову к доске.

Такое чувство, будто что-то скрутило мой желудок. Мои внутренности покачнулись и так заболели, будто кто-то вывернул их наизнанку.

Ааа, я не могу это сделать!

Я реально не могу это сделать!

Я боролся с этим до самого конца, всеми своими силами… но у меня не вышло.

Боль в нижней части живота иссякала. То давящее ощущение внезапно исчезло — воистину облегчение.

Спустя несколько мгновений от живота по ногам стало распространяться ощущение чего-то теплого, а затем запах, который я знал слишком хорошо.

Я не мог двигаться. Я сделал это.

Я сделал это, и нет пути назад.

Крики эхом отдались по всему кабинету.

◆

Уггх, ээггх, гах, уээээ… уээггххххх… гуохх, гуо, гуэх…  не могу говорить…  нос заложен… или это мои слезы?.. уу.. уэуууу.. ууээ… уэххх… уэгх… ааа… аааа… гтц.. я чувствую… горькость… в горле… гксктн, уууукглггг…….ггглгаклаг, нгакгнггаг… гггггг…. кугх… гутгх… ккккеугх… бесполезно…  так не может продолжаться… ууухгх… ууу… х... я  умру… да, я умру… кгикггккк… хочу исчезнуть…и умереть…. просто уйти… люди будут смеяться на моих похоронах… кксссс… гггсксхит… я просто хочу исчезнуть… уйти и покончить со всем этим…. ….гггк, гктткг…. гггтвоюмать… чертчертчерт… Нифига я не идеальный… Все, что я делаю…  Все дерьмово… ….ха…..уэр…. гккгххт… черт… ггх…. ууеууу_ууууугуээээ^уууглуэхгххххх….

◆

Шуу Фуджиёши — мой друг, которого я знаю уже много лет. Он для меня не просто одноклассник, но друг в прямом смысле этого слова.

Пока я, на ходу спотыкаясь, ушел в туалет, он отсидел все занятия с остальным классом и пошел со мной домой.

— Не волнуйся.

— Не могу…

— Забудь обо всем.

— Не могу…

Шуу сравнял свои легкие шаги с моими, тяжелыми.

— Ты знаешь, ты…

  Он неожиданно остановился.

  Хоть Шуу был тощим, его тело было мускулистым, будто он мастер китайских боевых искусств. Естественно, он был хорош в любом виде спорта. Для преподавателей же он всегда был выше середнячка. В отличие от остальных одноклассников, он не поддавался течению: если он что-то решил, то пойдет с этим до конца. Его сердце было практически непоколебимо; он и вправду был “скалой”, в лучшем смысле этого слова.

Шуу был мужественным. Или, если быть кратким, он был мужчиной. Мужчиной среди мужчин.

 В сравнении с ним, я…

 — То, что было —  в прошлом; мы ничего не можем с этим поделать. Дело не только в этом, но ты учти: если продолжишь суетиться  из-за этого случая, это будет только подначивать остальных, они станут дразнить тебя еще больше.

— Не могу…

— Черт.

По сути, сейчас он говорит мне, что я на грани срыва. Шуу — единственный, кто мог сказать мне что-то подобное. В моем квесте “быть безупречным и порядочным” я всегда действовал самостоятельно, вот я и думал, что не сломаюсь даже после издевательств моих собственных одноклассников.

Шуу — единственный, кто мог сказать, что я вот-вот сломаюсь.

Я знаком с ним со средней школы. Когда мы только встретились, он первый подошел ко мне. Все вокруг нас остановились, чтобы посмотреть, что же он скажет. Сначала я опасался его, но теперь высоко ценю.  Для меня он друг, с которым я могу поделиться своей единственной слабостью.

Теперь мы не можем долго идти по одной дороге, как это было в младшей школе.

— Хочешь, я провожу тебя до дома?

— Все хорошо…

 Я ценю его за то, что он утешает меня. Я уверен, что он спокойно будет слушать мое “Не могу, не могу” снова и снова. Но я, все еще стремящийся быть безупречным и порядочным, знаю, что, если ко мне будут липнуть, лучше не станет.

Впереди, на развилке, мы разошлись.

Пока мы только расходились, он потянулся ко мне и слегка шлепнул по заднице. Я никогда не думал о чем-то таком между мной и ним, о чем-то грязном, или еще чего.

— Выглядит как сексуальное домогательство…

— Тупица.

Мы разделились и продолжили идти разными путями.

◆

Когда я остался один на один с собой, на меня накатило чувство одиночества, которое вскоре вытеснила безысходность.

  Без Шуу, который до этого успокаивал меня, мой хороший настрой рассеялся, рассыпался, словно песок.

Черт, нагадить в штаны. В средней школе. Что ж, нет, средняя школа тут ни при чем. Просто вся суть в том, что я обосрался перед другими людьми.

Я так одержим безупречностью и порядочностью и так беспардонно провалился? Это просто огромная проблема.

И как же мне дальше жить? Как показаться завтра в школе?

Это было черное пятно на моих 14 годах личной истории. Нет, назвать это черным пятном было бы слишком оптимистично. Это больше походило на клеймо, въевшееся в мою личную историю, и его я уже никогда не смогу стереть.

Срунишка. Вот как они называли меня. И после этого мое прошлое, которое я никогда не смогу перезаписать, будет преследовать меня даже после того, как я окончу среднюю и старшую школу. Ученикам будет известно, как я облажался, и когда я впервые встречусь с ними, они сразу же вспомнят эту историю и назовут меня срунишкой. Увааа! Что за хрень? Если я даже не знаком с тобой, какого черта ты знаешь, что однажды я обделался?

Спокойствие, которое я еле удерживал, сейчас оставило меня, теперь неопределенность и хаос душили мое сердце.

Почему все так обернулось?! Почему все должно пойти именно так?

Почему?!

Всю мою жизнь я вынужден… всю мою жизнь? Да, мою целую жизнь. Пока не умру.

Я наделал в штаны. В классе. Перед всеми. Перед моими родителями. Срунишка.

Я уже представлял себе те самые слова  пренебрежения, сочувствия, жалости, накатывающие на меня подавляющей волной. Будет ли все это презрение постоянно омывать меня, пока я не умру?..

Я просто хочу исчезнуть….

Или я могу сделать все это снова. С этого утра. Нет, с того момента, как я пришел в школу. Даже начало того урока прекрасно подошло бы. Я хочу, чтобы все, что произошло сегодня, все эти воспоминания исчезли, даже если мне придется уничтожить часть своего мозга, отвечающую за память!..

«Это твое желание?»

Кажется, я слышал голос.

Это был голос молодой девушки. Она шептала так близко к моему уху, что казалось, будто она говорила прямо мне в мозг.

«Это твое желание?»

Я снова услышал это.

Я точно слышал это.

Кто-то спрашивал меня о чем-то.

Где этот человек?

Я оглянулся через плечо и проверил свой телефон, глядя в пустое пространство, пытаясь найти источник голоса.

«Он довольно тесный, не так ли?»

Кто “тесный”?

«Мир Юуто в настоящее время около двух метров в диаметре. Он страдает в этом крошечном кругу. О чем же он будет мечтать внутри этого маленького мира? Какое самое сильное желание в твоем сердце?»

 — Кто ты?!

Я оглянулся и заметил с первого раза.

Из этого мира исчезли все цвета.

Все пространство вокруг меня было только светлое и темное. Это можно охарактеризовать только как контраст белого и черного.

Сколько бы раз я ни протирал глаза и ни моргал, мир вокруг меня оставался монохромным.

— Э? Что, что это?

Я посмотрел поближе и увидел, что я все еще цветной. Только мое окружение было черно-белым.

— Что за черт здесь творится?

На моих глазах появилась какая-то трещина, которая медленно расширялась, открывала вид на дорогу, по которой я шел домой, и выглядела как витраж. Кусочки этой мозаики то плавали, то тонули, и мир передо мной принял, в каком-то смысле, трехмерный вид.

Мир разрушается, или что?..

Нет.

Это я разрушаюсь. Что-то в моей голове пошло не так с того момента, как я обделался в штаны.

Один осколок мозаики вылетел и упал намного ниже меня.

По этому сигналу остальные кусочки стали тяжелеть один за другим.

— Увааа! Увааа! Увааа!

Фрагменты мозаики под моими ногами были выдернуты, словно зубы, и я потерял равновесие, ведь земля подо мной стала разрушаться.

Я отчаянно цеплялся за эти фрагменты дороги, по которой я шел в школу, но... сколько бы я ни хватался за эти осколки, они всегда отпадали, уклоняясь от моей хватки, пока я сам не был мягко брошен в пустое пространство, падая вместе с осколками реальности.

Ах, как было бы прекрасно падать так вечно…

В тот же момент, как эта мысль пришла в мою голову, мои глаза встретились с глазами молодой девушки, сидевшей на одном из падавших осколков, который теперь парил в воздухе.

— Э?

Девушка... она была цветная.

Она была в черном жилете и белой рубашке, ее короткие розовые волосы были пострижены под мальчика.

Ее длинные ноги, показывающиеся из шорт, свисали так легко, что казалось, будто она подпрыгивала.

— Меня зовут Маки-чан, — она вдруг представилась и сверкнула усмешкой. Такое чувство, будто она разыгрывала какую-то сложную шутку.

Видя, что я был довольно озадачен, она продолжила:

— Что же, прокрутим заново?

И хлопнула в ладоши.

Передо мной появился белый экран.

Все вокруг меня потемнело, и прозвучала сирена, сигнализировавшая о начале фильме.

Отсчет начался. 5, 4, 3, 2, 1... старт.

Фильм был черно-белым, будто какая-то старая картина.

Камера сфокусировалась на одном инциденте, о котором я бы предпочел не говорить.

— Ч-что… за черт, что происходит?..

Экран показывал меня, стоящего перед доской, сжимающего зубы и борющегося со своими бушующими внутренностями.

— Прекрати это! Просто останови! — кричал я той, что контролировала фильм.

Надо мной висело мое изображение. Я корчился и был уже на пределе.

— Прекрати! Я сказал, прекрати это!

Я размахивал руками, словно сумасшедший, тщетно пытаясь сломать экран. Однако что бы я ни делал, изображение отказывалось исчезать. Оно будто отпечаталось на сетчатке моих глаз. Между тем я на экране исполнял неприглядный танец.

Этот другой «я», в конце концов, достиг своего предела и испачкал себя, падая на колени. Изображение было настолько реальным, что я даже мог чувствовать этот запах.

— Ааааа!

Звук голоса Маки-чан резко вернул меня к реальности.

Когда я оглянулся, она вернулась к своей скучающей персоне, качая ногами еще больше, чем раньше.

— Оу, черт! Это ужасно.

Она одарила меня презрительным взглядом, будто злилась, будто я наскучил ей.

Хватит этого! Не смотри на меня так! На меня сегодня так смотрели десятки, нет, сотни раз! Разве этого недостаточно? Не делай этого! Не делай этооооооогооооо!

— Это все, что ты скажешь?

Она читает мои мысли?

— Я вырисовалась здесь из-за сильного желания, как видишь, но, думаю, все, что я получила — дерьмо. Это странно. Почему у тебя такое желание, если оно всего лишь из-за каких-то обсирашек…

Каких-то обсирашек?

Всего лишь из-за каких-то обсирашек?

— ...Хватит, я не оставлю этого просто так. Что это было?

Я был взбешен. Когда девчонка, с которой я встретился только что, говорит такое, я просто не могу сидеть и игнорировать это.

— Что за черт! Эй, я обосрался. Ты не догоняешь? Я в буквальном смысле обосрался, в классе, перед всеми. Не понимаешь, как была сломлена моя гордость? Не только гордость, сломалось мое внутреннее «я». Я уже не говорю о том, что это был день родителей. Это уже вторая заноза в заднице, ведь все произошло не в какой-то другой, обычный день, а именно в этот. Тот факт, что я обделался, стал нехилым ножом в спину для тех, кто меня уважал. И ты называешь это «какими-то обсирашками»? Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? — на Маки-чан посыпался град моих слов о том, насколько она ошибалась насчет моей ситуации и обсирашек.

Что же, она просто сидела и слушала, пытаясь подавить улыбку. Так или иначе, во мне накопилось столько эмоций, что я не мог не выплеснуть их.

— ...да, желания у людей самые различные, верно? Есть неизлечимо больные, которые хотят прожить еще хоть день, а есть те, кто прожег свою жизнь и желает умереть... — продолжила она с полуухмылкой. — Знаешь, я пришла сюда услышать твое желание, Юуто. Я пришла услышать твои вопли.

Что за ерунду она несет?

— Мое... желание?..

Мое желание? Тогда меня осенило. Я хотел стать порядочным и идеальным, как мой брат. Что я должен был сделать? Прокричать свое желание?

Теперь настала очередь моей полуухмылки.

 — Маки-чан, ты какой-то бог? — сказал я. С ухмылкой.

Услышав это, Маки чан повернулась ко мне, не скрывая своего презрения.

Черт. Не смотри на меня так снова.

— Ааа, может, ты не веришь мне? Мдааа… я говорю не о тех желаниях, которыми ты жил раньше. Это плохо, скажу я тебе. Очень сильное желание, что шло от тебя раньше, о котором трезвонили твои сердце и душа — вот то, что хочу услышать. То сильнейшее желание, из-за которого я появилась здесь, понимаешь?

Сильное желание, да?.. Чем это может быть?

Будто читая мысли из самых глубин моей души, Маки-чан продолжила:

— Разве ты не хотел начать все это заново?

— Начать сначала? Что ж, думаю, я хотел начинать все снова и снова. Отлично, вот что я сделаю! Начну сначала! Ради этого я заключу сделку с дьяволом! Сделай это, и я никогда не обделаюсь в классе, П･Е･Р･Е･З･А･Г･Р･У･З･И весь мой день. Как насчет этого? — прокричал я. Я чуть не заплакал, пока дошел до конца этой маленькой речи.

Довольная Маки-чан закивала.

— Достаточно сильное. Если ты так хочешь, я могу позволить тебе начать сначала.

Она взмахнула своей правой рукой у меня над головой, и посыпались карты, одна за другой, прямо из воздуха. «Где она научилась этому трюку?» — подумал я, глядя на то, как она заставляет их вылетать из трещины в воздухе. Карты были немного похожи на игральные, немного и на Таро; на одной стороне был сложный узор, на другой же какой-то дизайн, что-то вроде рисунка...

Она махнула правой рукой. Вууууш. Слева направо... Выстроила карты в ряд. Ее движения казались такими естественными, что я не мог не задаться вопросом: может, она и в самом деле волшебница?

Карты смотрели на меня рубашкой, так что я не мог рассмотреть, что же на их обратной стороне.

— Это вся твоя жизнь.

В этот раз она провела рукой справа налево. Кажется, ей было весело. Карты, все еще аккуратно выстроенные в рядок, повернулись другой стороной, когда по ним прошлась ее рука.

На этих картах была изображена моя жизнь.

От моего рождения до самых первых шагов, слов, до моих следований за братом, до прогулок с девочкой, подругой моего детства, до школы, до игр с друзьями... Вся моя жизнь лежала передо мной как ряды в  “Семерке”[2].

Маки-чан вытянула одну карту из всего массива и подняла ее к свету. Черно-белый свет сиял через карту так, что, казалось, это сияние проходило через самый ее центр. Это было воспоминание дней начальной школы.

— Ты помнишь?

Я помнил. Тогда я учился в первом классе. То было во время обеда. Почему-то я не мог заставить себя съесть морковку в тушеном мясе, и учитель разозлился на меня и оставил в классе один на один с тремя кружочками морковки, которые я просто не мог засунуть себе в рот. Я готов был расплакаться. Тогда-то моя одноклассница, Сугита Нацуки, галантно появилась, взяла из моей руки ложку и отправила морковку в свой рот вместо меня. «Сейчас ведь обед, пойдем играть», - сказала она и потянула меня за руку. Для меня то, что я не мог съесть морковку, было главным препятствием на пути к совершенству, но для Нацуки это не было большой проблемой, и она просто тянула меня за собой. Я чувствовал, что должен поблагодарить ее, но за всю свою жизнь я так и не научился этому. Тогда я сказал:

— Ты молодец, смогла съесть морковку.

Было бы лучше, если бы я сказал что-то более умное, с б́ольшим смыслом, но тогда мне пришло в голову только это.

— Ну, она очень вкусная. И сладкая, - ответила она, улыбаясь.

Мы остановились в коридоре, переодевая обувь так быстро, будто не могли тратить впустую ни секунды, и понеслись на школьный двор. Там мы пробрались в кружок наших одноклассников и, пока звонок не оповестил об окончании обеденного перерыва, играли, будто во сне.

С того дня я изо всех сил старался съесть морковку. Если я смогу заставить себя съесть ее, то, казалось, Нацуки улыбнется мне еще раз и похвалит за это...

Я смотрел на свою жизнь, расстилающуюся передо мной. Сколько воспоминаний, столько и карт. Похоже, если я возьму одну из этих бесчисленных карт и освещу ее, то смогу пережить это воспоминание, как пару минут назад, словно ясный день.

Маки-чан приблизилась к моему лицу и спросила:

— Пожелаешь? Не пожелаешь?

Я видел свое отражение в ее больших глазах.

Пожелаю ли я... хах.

Единственным моим желанием было стать таким, как мой брат. Быть совершенным, и...

Со всеми событиями, произошедшими сегодня, все мои усилия могут уйти впустую.

Если только этого не случится. Если только я не сделаю неверный выбор.

Эта жизнь ужасна.

Я хочу переделать ее.

Я хочу переделать ее!

— Я нашла его. Я нашла твое сильное желание.

Маки-чан протянула ко мне руки и положила их на мое сердце. Затем она медленно погрузила их в мое тело, схватив сердце. Она коротко закивала, издав “Хм!”, и, будто удостоверившись, что оно все еще реагирует, медленно вынула свои руки. В ее руках была кнопка.

— Эта кнопка исполнит твое желание. Она выключит твои воспоминания.

— Выключит воспоминания... как бы заставит меня забыть?

— Ты сможешь сохранить множество воспоминаний. Таким образом, если ты захочешь переключить свои недавние воспоминания на более старые, нажми кнопку. Если желание твоё будет достаточно сильным, оно исполнится.

Маки-чан отдала мне кнопку.

— Видишь, твоя жизнь будет такой, какой ты ее планировал!

Карты, выстроенные в аккуратные рядки, внезапно разлетелись и развеялись. Я видел, как мои воспоминания осыпаются дождем.

Среди этого шквала карт Маки-чан сидела так, как и сидела; даже когда она растворялась, она все так же парила в воздухе. Девушка, казалось, потеряла ко мне всякий интерес и стала предвкушать завтрашний день, напевая при этом какой-то мотив.

Монохромный мир засветился ярким светом.

Я почувствовал, что теряю сознание, будто впадая в глубокий сон.

◆

Дзириририририри!

У меня был не цифровой будильник; более того, у моего будильника был металлический звон и круглый циферблат с двумя серебряными колокольчиками на макушке.

Этот будильник сотряс мое сердце и пробудил мозг.

Лежа на своей кровати, я мог видеть в зазорах между занавесками синее небо.

Если сравнивать мое настроение с небом, я бы сказал, что оно затянуто облаками; мой дух резко упал.

Мне снился неприятный сон.

Какая-то странная девушка появилась и стала проигрывать вчерашние ужасные события в черно-белом цвете. Я пытался сопротивляться этому, как только мог, но воспроизведение не останавливалось.

Боже, почему я должен столько думать о том, чего не хочу вспоминать снова?

Из-за этого мой день начался ужасно.

Странно. Хоть я обычно и стараюсь насладиться уютом футона каждую лишнюю минуту, этой ночью мой сон был настолько чутким, что я постоянно ворочался.

Сегодняшний день уже наступил…

Для всех сегодня встало солнце, и для меня начался день. Даже для меня, человека, который обделался в штаны перед классом…

Первым делом нужно найти причину, по которой можно не пойти сегодня в школу.

Нет, конечно, я могу позвонить и сказать, что меня не будет после того самого дня, как я наделал в штаны перед классом, но мне нужно было что-то вроде официального отпуска. Если я пойду в школу, ребята точно будут называть меня Срунишкой. Ну, они будут называть меня так, даже если я не приду, но я не выдержу, если мне будут говорить это в лицо, если я буду видеть, как надо мной хихикают, смотря косым взглядом, если на меня будут глядеть, как на какую-то грязь.

Что ж, все верно.

Они не смогут терпеть меня.

Я стремился стать идеальным, а стал вершиной несовершенства, Срунишкой. Это слишком парадоксально. Кто-то из нас должен уйти.

Либо факт, что я обделался в штаны, либо я — тот, кто обделался в штаны…

Раздумывая над этим, я перевернулся на спину и столкнулся лицом к лицу с потолком.

Я не думал об этом так сильно, но в какой-то момент я заметил небольшую коробочку, парящую в воздухе между мной и потолком.

Этот многогранник вращался в воздухе, то наклоняясь, то выпрямляясь.

Я уставился на куб, не трогая его и почти забывая моргать.

Хммм.

Закрой глаза. Посчитай до трех. Открой.

Все еще парит.

Теперь посчитай до десяти.

Все еще парит, вращается даже.

Я вспомнил. В моей голове восстановился сон, который я видел этой ночью. Он был реальным. В этом монохромном мире я получил кнопку от девушки по имени Маки-чан. О да, разве она не говорила мне прокричать свое желание? Таким образом моя жизнь сможет пойти так, как я захочу.

«Пожелаешь? Или не пожелаешь?» — спросила она.

И я ответил.

Я загадаю желание!

Я хочу переделать все это!

Пытаясь понять мои живо всплывающие воспоминания, я протянул обе руки, чтобы схватить объект передо мной.  В тот же момент мои пальцы поймали коробку, и она упала на кровать. Рефлексивно я попытался поймать ее, но только потерял равновесие и упал с кровати.

Я подполз к кровати и взял коробку в свои руки.

Она была достаточно маленькой, чтобы поместиться на моей ладони. Коробка была слишком тяжелой для пластика, но и слишком легкой для металла.

 «Пожелаешь? Или не пожелаешь?»

Мысль «Возьми и спроси ее, что делать» эхом раздавалась в моей голове. У тебя есть что-то, чего ты желаешь? Или нет?

Я накрыл коробку руками и подумал о своем желании. Как только оно четко сформулировалось в моей голове, я стал чувствовать, как мои руки становятся теплее. Я убрал их и увидел, что куб поменял свою форму. Часть коробки стала тоньше, сейчас на ее верхушке красовалась кнопка. Это, наверно… нет, абсолютно точно. Кнопка.
Я нажал на эту кнопку–

Если я…

Хм?

Разве Маки-чан говорила, что произойдет, если я нажму кнопку? Погодите, погодите. Спрашивал ли я вообще, как ею пользоваться?

А, но в тот раз она сказала:

 — Прокричи свое желание, Юуто.

Мое желание? То, чего я желал тогда?

«Маки-чан!» — кричал я ей про себя. Знаете, сейчас утро на дворе, и если мои родители услышат меня, они точно подумают, что это странно…

Я не чувствовал ни намека на ответ, так что я позвал снова, уже мягко, вслух.

 — Маки-чан…

Ответа нет. Она игнорирует меня?

 — Маки-чан!

Что за черт? Просто оставила мне эту кнопку и исчезла, а теперь не показывается, когда так нужна мне? Кстати, где мое руководство пользователя? И как насчет гарантийного обслуживания клиента?

Я нажму на нее и увижу, что случится…

Это был самый интуитивный интерфейс, который я когда-либо видел. Когда сталкиваешься с маленькой круглой кнопкой, возвышающейся на какой-то основе, нажать ее — самый естественный рефлекс. У меня нет статистики, чтобы проверить это, но я уверен, что так и есть.

С другой стороны, что если в ней заложен механизм самоуничтожения? Это, несомненно, будет самым хлопотным способом исполнить мое желание исчезнуть. Интересно, если я нажму кнопку, будут ли выть сирены и пойдет ли обратный отсчет?

Маки-чан спросила меня: «Есть ли у тебя сильное желание?»

«Ты можешь переделать свою жизнь».

Интересно, правда ли это?

Могут ли сильные людские желания исполняться лишь одним нажатием кнопки?

Ведь у людей, которые не могут поделать абсолютно ничего, у которых все вышло далеко за рамки исправления… У них не будет такой кнопки, которая сможет перезагрузить их жизнь.

Естественно, если бы кнопка такого рода существовала, я бы ни секунды не колебался. В конце концов, я уже облажался так, что ничего не исправить; что бы со мной сейчас не случилось, хуже уже не будет…

Я положил палец на кнопку.

 «У тебя есть сильное желание?»

У меня оно есть, прямо здесь и сейчас.

 «Твоя жизнь будет такой, какой ты захочешь».

Надеюсь, так и будет.

 «Она отключит воспоминания Юуто».

В прошлом я попал в ловушку и оказался дураком. Лучше смотреть вперед. Без какого-либо направления, но вперед.

Ради моего будущего.

Ради моего идеального и порядочного будущего я использую эту кнопку.

Что именно произойдет, если я нажму ее?

Есть только один способ проверить…

Бум!

Такое чувство, будто я расплываюсь. Будто бы я в эпицентре землетрясения… нет, будто я смотрю 3D-фильм без очков…

Другая огромная волна сотряснула меня. Это действительно было землетрясение!

Я лег на живот. Все вокруг меня продолжало трястись. Ничто не стояло на месте. Я совсем не понимаю, что происходит.

Я стал искать место, в котором на меня не валились бы книжные полки. Будет ли под кроватью безопасно? Когда я осмотрелся, то осознал, что мне дискомфортно. Даже в такой ситуации я могу четко назвать это чувство своим именем.

Сама моя комната дрожала. К слову, мои книжные полки вряд ли смогут упасть. Нет и у кровати возможности съехать или вещам на моем столе слететь. Моя комната и все, что в ней было, ходило ходуном. Кроме меня.

Комната начала грохотать.

Постепенно колебания стали сильнее, и я просто потерял равновесие.

Что это? Само время и пространство?..

Пол комнаты исчез, и меня немедленно выбросило из «реальности». Ослепительный свет окружил все, что там было. Сами же предметы становились зернышками света, все удаляющимися и удаляющимися от меня. Свет описал вокруг меня окружность и вернулся в прежнее состояние. Это было как «Прощай» и «С возвращением» одновременно. Я чувствовал и беспокойство, и облегчение. Затем снова беспокойство.

Откуда я появился?

Где должен искать?

Все утекало мимо. Утекало далеко.

Я был унесен из своей реальности и, вероятно, совсем скоро приземлюсь в новой.

Здесь все еще не было теней. Это доказательство того, что на самом деле я никуда еще не приземлился. Я еще не был жителем этой реальности.

Мир продолжал сотрясаться. Он по-прежнему еще не «определился».

Пока я размышлял над сложившейся ситуацией, высоко надо мной послышался голос Маки-чан.

 «У этой кнопки есть сила перезагрузить твою жизнь. Великолепно, не правда ли?»

Э?

 «Значит, это начало прекрасной Новой Игры».

После одного шага вперед этот мир «определится». Новый мир для начала новой игры.

 «Что-то в этом роде».

Мое сердце было твердо.

Сотрясания резко остановились, и тогда…