Глава 2

Даже на трехтысячном признании

— Поздравляем с поступлением! — крикнул кто-то неподалеку. Когда я посмотрел в сторону, откуда доносились крики, я увидел, как несколько довольно крепких ребят из команды по регби окружили ученика, который сумел поступить, и стали подбрасывать его в воздух. Вокруг них вертелась девчонка в спортивной форме (может, их менеджер?). Она подняла руки, аплодируя новому ученику.

Я пришел на объявление списка поступивших в старшую школу Карима. Конечно, результаты можно было посмотреть онлайн, и это было бы быстрее и легче, но, несмотря на это, несколько учеников собрались здесь, чтобы воочию узреть списки на доске объявлений. Им нужно было увидеть официальные результаты на бумаге.

Над моей головой шумела слива, только начавшая цвести, и дул холодный ранний мартовский ветер, который все еще немного кусался, а еще выше красовалось расписное небо.

Я глянул на доску объявлений и незамедлительно нашел в тексте свой номер.

Затем я повернулся к ученику, неподалеку раздававшему памфлеты, и спросил:

— Простите. Можно… взять один?

— Вы зачисленный ученик?

— Ага.

— Поздравляю! Ребята, тут еще один зачисленный ученик!

— Погодите, эм…

— Еще раз поздравляю!

Да, в конце концов, Нацуки, Шуу и я выбрали высшую школу Карима.

Девушка (красивая девушка, если спросите меня) слегка наклонилась и посмотрела на меня.

Пойдешь или не пойдешь?

Такие у меня были варианты.

Золотой топор или серебряный?

Когда мне предоставлялся выбор, мне не оставалось ничего, кроме как выбрать одно или другое, я ведь лишь обычный ученик средней школы. Один голос в моей голове настаивал на том, что я не должен делать этой старшекласснице приятно и идти с ней, но другой голос советовал, что в моих же интересах выбраться куда-то и познакомиться с кем-нибудь, ведь я все равно буду учиться в этой школе.

Пойду или нет?

Золотой топор или серебряный?

Я должен выбраться с ними.

Я еле-еле прошептал ей в ответ:

— …Я иду.

— Ладушки! Припишите еще одного!

Парень из старшей школы кивнул мне и сказал, что в семейном ресторанчике по соседству уже собралось около десяти человек.

После того, как мне сказали сесть и быть послушным мальчиком, я обнаружил перед собой стакан апельсинового сока.

— Пей, сколько хочешь. Я угощаю.

Парень сел в довольно фамильярной манере напротив меня и завалил всякими вопросами типа «Как тебя зовут? Из какой ты школы?», явно довольствуясь своей персоной. Я кивал и улыбался, медленно потягивая свой сок.

Метафорически говоря… Интересно, какой у меня сейчас топор?

Я поднял глаза и осмотрел всех учеников. Они явно тоже были из средней школы. В апреле их, как и меня, ждало начало их первого года в старшей школе[1]. Кто-то здесь дрожал и пребывал в сомнениях, а кто-то задействовал всю свою отвагу; было очевидно, что никто из нас пока не чувствовал себя уютно в такой ситуации.

— Нет, вовсе нет.

— Хм? Ты что-то сказал?

— Нет, ничего.

И тогда я заметил, что телосложение у этого парня было совсем не таким крепким, как у тех регбистов, которых я видел недавно.

— В каком клубе ты состоишь?

— В каком клубе? В этом семестре, ооооо, в этом ресторане может быть специальное предложение на чай.

— Занимаешься регби?

— Какой к черту регби? Не причисляй меня к тем пацанам, которые куковали у школы, чтобы посмотреть результаты. Я в сезонном спортивном клубе. Летом мы играем в теннис, а зимой катаемся на лыжах.

Я планировал вступить в тот же клуб, в котором был и в средней школе, но выбор кружков в старшей школе оказался больше, чем я предполагал. Я никогда не слышал о клубе, где можно было бы играть в теннис и кататься на лыжах.

В старшей школе меня точно ждет куча совершенно новых впечатлений.

И я хочу стать таким же, как эти ученики.

 Вот так, за пустой болтовней, целый час пролетел незаметно.

— Оу, семпай, это нечестно.

Красивая-девушка-если-вы-меня-спросите, говорившая со мною ранее, не слишком изящно ворвалась в семейный ресторан. Ее непослушные волосы просто кричали о том, что она экстраверт, но, более того, ее большие глаза и длинные ресницы не оставались без чужого внимания. Ее взгляд привлекал к себе общий интерес, и она знала об этом. Как только она повышала голос, все взгляды были обращены только на нее. Поэтому тон ее разговора и малейший жест, должно быть, были четко спланированы.

Она плюхнулась на место напротив меня и заказала себе стакан безалкогольного вина (и такое бывает?).

— Приветик. Из какой средней школы?

— Я ходил в среднюю школу Сасаяма.

— Я из центральной средней школы Накасато.

— О, ясно.

— Эй, хватит этих формальностей.

— Но ты ведь мой семпай.

На секунду она растерялась, а затем громко рассмеялась.

— Да нет, я тоже только-только буду старшеклассницей. Меня зачислили по рекомендации, поэтому мне было нечего делать и я бродила вокруг школы, и бездельничала, пока ко мне не подошел и не заговорил этот чувак из клуба.

О, так она моя сверстница. Моя тревога мигом улетучилась. Я сменил свою позу и теперь сидел не вжав голову в плечи, а немного выпятив грудь. Я поднял свой взгляд немного повыше. Я думал, что эта девчонка старше меня на год, а она оказалась лишь девчонкой с параллели.

— Меня зовут Риса. А тебя?

— Хашидате Юуто.

— Юуто, хех. У тебя есть девушка?

Она сразу же выкинула все именные суффиксы и в придачу назвала меня по имени[2].

«Это тебе не средняя школа», — подумал я. За три года средней школы лишь одна девочка называла меня по имени. Я всегда думал, что так и должно быть, но теперь, когда поступил в старшую школу, вдруг появилась эта девчонка и стала говорить со мной, будто бы мы были закадычными друзьями. Я был удивлен, если не сказать больше.

Но меня это не волновало. В конце концов, не похоже, чтобы эта Риса хоть как-то смогла помочь мне достичь моего идеала.

Ее приняли по рекомендации, поэтому она шаталась у школы? И пацан из клуба притащил ее сюда? Не говоря уже о том, что она красавица?

Сомнений нет, она уже встречается с каким-нибудь семпаем.

Я оглядел семейный ресторан во второй раз. Это он? Или, может быть, он?

Если бы я одобрял такой насыщенный образ жизни, моей идеальному житью было нанесено тяжелое оскорбление.

…Что ж, можно побыть с ней еще немного. Просто интересно, куда же зайдет наша беседа.

— Ладно, как думаешь, кто из них моя девушка?

— У тебя ее нет. Ты, похоже, из тех парней, у которых довольно мрачное будущее.

— Оно не мрачное,  оно яркое,  как ничто другое. Я популярен, чтобы ты знала.

— Лжец~ Все это ложь.  Знаешь,  тебе не нужно надевать никакой маски. Расскажи старшей сестренке правду.

— В этом даже нет смысла.

— Эй, я родилась в апреле. Я почти самая старшая в своем классе.

— А какого числа?

— Второго. Я была первой в списке.

— Второго апреля,  вау,  почти в самом начале учебного года.  Никогда подобного не  встречал.

— И это правда,  клянусь.  Как бы то ни было,  девушка у тебя есть?  Давай, выкладывай.

— Заткнись.

Почему-то это возвращение к одной и той же теме было даже веселым.

Я сам себе изумлялся, говорил ведь такие неожиданные вещи.

"Как же хорошо,  — думал я, — когда разговариваешь и не волнуешься насчет малейших изменений выражения на лице или других нюансов''. Такое общение без всякого стресса просто прекрасно.

— Мне нужно сгонять на вступительные экзамены в колледже.

Риса не пропустила мимо ушей,  что я сказал, и вздохнула.

 — Хмм? Только не говори мне,  что ты из тех,  кто поступил,  хотя в рейтинге съехал.

— Погоди,  все не совсем-

Из глубин моего кармана послышался звонок мобильника.  Пришло сообщение.  Когда я прочел его содержание,  то напечатал ответ со вздохом облегчения.

 — Твоя подружка?

 — Неа.

В любом случае,  пока еще нет.

— Мама?

— И не она…  Мне нужно домой.

Я встал. Риса смотрела на меня с удивлением.

— Что случилось? Тебе нужно что-то сделать?

— Разговаривая с тобой,  я сошел с пути к совершенству.  Увидимся.

Я схватил свою сумку и вышел из ресторана.  Мне даже в голову не пришло обернуться и посмотреть, с каким же лицом Риса провожала меня.

У меня была причина,  чтобы уйти.

Сообщение было очень простым: "Я тоже поступила".

 Именно поэтому мне нужно было попасть домой к отправителю этого сообщения.

——К Нацуки.

Мне нужно было сказать ей кое-что по тому же случаю.

Поэтому я послал сообщение брату.  До этого я уже обсуждал с ним,  что планирую делать.

 — Все с тобой будет хорошо.  Иди к цели и не сбивайся со своего пути.

Я получил одобрение брата.

Я думал,  что за моей спиной вся его мощь.

Я жил в городе Хачиоуги, что лежит в часе езды на поезде от внутреннего города. Он находился ни на побережье,  ни в горах; просто сельский городок на окраине.  Центром жизни всего городка была станция Хачиоуги.

Местом встречи с Нацуки был назначен главный вестибюль станции Хачиоуги. По другую сторону путей с севера на юг шла эстакада, которую превратили в вестибюль. В его середине располагался фонтан и скамейка, которая часто использовалась как место встречи.

До станции мне нужно было идти примерно десять минут.

По этой дороге я буду добираться до своей старшей школы.

Минуя перекресток, я поднялся по лестнице, которая вела на станцию. Так как станцию только-только реконструировали, в оборудовании были только новейшие модели. К тому же ступенями лестницы служили куски красивого расписного стекла.

Перед преображением станции, чтобы попасть с северной стороны на южную, нужно было идти по узкому подземному переходу; теперь же, когда на втором этаже появились билетные турникеты, нужно было просто перейти с одной стороны вестибюля до другой.

На станции было людно. Довольно большая толпа, учитывая то, что сегодня будничный вечер.

Мое беспокойство в этой шумной куче людей только возрастало. Дыши глубоко. Тебе нужно успокоиться. Стремись к совершенству.

Я кинул монетку в торговый автомат с напитками, стоявший посредине вестибюля. Попытка оказалась неудачной, и я выпустил монету из рук. Она со звяканьем укатилась под автомат.

Дыши глубоко. Сейчас не время волноваться из-за ерунды. Это ведь всего лишь сто йен.

Мне сто́ит как минимум по-настоящему вставить монету и получить свой черный кофе.

Я вздохнул и притянул банку к губам.

Я медленно направился к фонтану. Нацуки еще не пришла.

По вестибюлю прошелся внезапный порыв холодного ветра. В конце концов, сейчас было только начало марта.

Ближе к назначенным трем часам я заметил, как Нацуки идет в мою сторону. Судя по тому, что она запрятала руки в карманы своего пальто и уперлась взглядом в землю, холод ей был не по нраву.

— Нацуки!

Она подняла голову. Из-за того, что мы всю среднюю школу были вместе, в какой-то момент мы стали называть друг друга по именам.

— О, Юуто! Поздравляю с поступлением в старшую школу!

— А, ага. Тебя тоже, Нацуки.

— Спасибочки!.. Получается, мы снова будем вместе, только уже в старшей школе.

Нацуки не забыла, что мы дружили с самой младшей школы, и от этого я был на седьмом небе от счастья.

— Мда уж. Должно быть, это судьба.

— Я рада, что Шуу тоже поступил.

— У Шуу есть мозги, естественно он поступил.

— Юуто, так в итоге ты решил обосноваться в старшей школе Карима, а?

— Ничего не поделаешь, учитель сказал, что Восточная Кувахара мне не по зубам.

Не мог же я сказать, что я подал документы в Кариму, чтобы мы втроем поступили все вместе.

— Ох. Ну, все обернулось хорошо, верно? Юуто, ты единственный, кто был со мной и в младшей, и в средней, и в старшей школе.

А, так Нацуки, видимо, думает обо мне по-особенному. Я бы сказал, такое называют "браком, заключенным на небесах".

Теперь для меня, человека, стремящегося к безупречности, попасть в одну старшую школу с Нацуки было не целью как таковой, но важным и необходимым условием, раз так все сложилось. В койне концов, у меня должна быть возможность переделать все, если провалюсь во время поступления в колледж, и, что более важно, я должен достичь идеальной школьной жизни с Нацуки и остальными. Вот как я это вижу.

Нацуки села на скамейку, и я последовал ее примеру. Мы сидели, смотря на главное направление билетных турникетов.

Людей, проходящих через турникеты, поглощала толпа, которая спускалась по лестнице, ведущей к платформам. В обратном направлении поднимались те, кто торопился сойти с поезда: рабочие, домохозяйки с сумками для покупок, младше- и среднеклассники, возвращающиеся домой после школы, молодые офисные работницы, сжимающие свои большие кейсы. Молодая парочка, идущая повеселиться. Этой станцией и вправду пользовались самые различные люди.

Мы уставились на турникеты, а время все шло.

О чем думала Нацуки? Может, о том же, о чем и я?

Моя задница уже начинала зудеть, а сердце забилось быстрее.

Если Нацуки встанет и уйдет, все мои шансы будут потеряны. Мой идеальный план разойдётся по швам.

Я три раза медленно вздохнул и открыл свой рот:

— Эм...

— Хм?

— Эм, ну, Нацуки... Ты мне нравишься.

Я сказал это. Каким-то образом сказал.

Признания — это всегда та еще нервотрепка, сколько бы ты ни тренировался. Спроси любого, кто жил тысячу, две, три тысячи лет назад, они скажут то же самое.

Ноги Нацуки немного дернулись. Она набралась решимости, затем встала со скамейки. Она развернулась, ее взгляд переместился с турникетов на меня, наши глаза встретились.

— Юуто, для меня ты очень хороший друг. Мы были вместе с самой начальной школы и прошли  долгий путь, вплоть до вступительных экзаменов в старшую школу. Я не хочу, чтобы ты как-то не так меня понял или подумал обо мне не то, так что я не буду пытаться сказать это мягче. Прости. Я никогда не смогу встречаться с тобой, Юуто.

Никогда не сможет... Никогда не сможет встречаться со мной...

Этих слов я никак не ожидал услышать.

Буквально секунды назад я еще зарабатывал очки в этой игре жизни. Я думал, что шел по пути безупречности.

— Прости, мне нужно идти.

Нацуки поднялась со скамьи, забрав свою сумку, направилась к южному выходу.

Я не мог заставить себя побежать за ней. "В конце концов, это бесполезно", — думал я.

Ветер принес звуки ее шагов. Бриз, в котором совсем недавно были оттенки весны и добрые мысли, теперь пронзал меня холодом.

После этого первого признания мне было уже нечего делать.

Спустя 15 минут после признания, разбившего мне сердце. Фамильный ресторанчик перед станцией Хачиоуги.

Я один занял весь столик на четверых. На столе были напитки, гамбургеры на основное блюдо, грибная дория[3] в японском стиле, пицца "Маргарита" и жареная рыба сузуки. Если просто собрать все воедино, то выходит обжираловка. Ну, даже если сложно все собрать, то никак, кроме как словом "обжираловка" мое нынешнее состояние не назвать. Даже если бы совершенно посторонний человек взглянул на этот стол, он бы сказал, что это обжираловка, настолько правдивой и невозможно очевидной была вся эта моя переедальческая кампания.

"Все просто", — подумал я.

Я признался своей подруге детства в любви, которую столько времени таил в сердце, и получил отказ. Это все было простейшим актом объедания, чтобы отвлечь меня от этой боли.

...Будто бы я смогу от нее отвлечься.

Я думал, что набираю очки в этом забеге. Да, я иногда поскальзывался, но не падал так крупно. Естественно, я думал, что и мое признание пройдет как по маслу.

Я вонзил свою вилку в желток глазуньи, лежавшей на верхушке гамбургера, и стал возить кончиками зубьев внутри него. В итоге желток вытек и поменял цвет, как только смешался с мясным соусом. Затем я поводил мясо в этой смеси и съел его.

Так вкусно. И горько. И больно.

Я пытался успокоиться, но мой живот бунтовал. Теперь, размышляя на сытый желудок, я подумал, что, может, если бы я тогда признался снова, она изменила свое решение. Ведь на ее лице не было написано, что у нее нет привязанности ко мне.

Тьфу ты, о чем я, она сказала:"Я никогда не смогу встречаться с тобой", — разве нет?

Это было фактом.

Хм... Секундочку.

Рука, державшая вилку, остановилась, а зубы так и не успели вонзиться в пищу. Ко мне в голову пришла мысль: а что, если, а что, если просто...

В глазах Нацуки я был особенным. Это и ежу понятно. Она сама сказала, что я единственный был с ней вместе с самой младшей школы. И мы даже вместе готовились к вступительным экзаменам.

Естественно, она могла о чем-то фантазировать. Например, что бы было, если я стал ее парнем.

Таким образом, она пришла к выводу, что она "никогда не сможет". Что ж, возможно, моя проблема заключалась в чем-то, что случилось до того, как у нее сформировалось это заключение.

Как бы то ни было, я не исключаю эту вероятность.

Не значило ли это, что шанс на успех у меня был один к стам, один к тысяче, один к трём тысячам?

А если есть шанс, не значит ли это, что если я буду пытаться снова, и снова, и снова, то вскоре получу ее согласие?

Перезагрузка выбирает одну другую возможность из множества доступных. Я не смогу выбрать ее самостоятельно, но раз она существует, я полагаю, что в какой-то момент мое желание исполнится.

Я достал из своей сумки кнопку перезагрузки и без колебаний нажал ее.

——Перезагрузить. Мир всколыхнулся.

После того, как я удостоверился, что поступил в старшую школу, я отправился в кратчайший путь до вестибюля станции.

Я сел на скамейку, ожидая Нацуки. Что мне следует делать? Как признаться, чтобы она не отвергла меня?

В голове я прошелся по вариантам, которые у меня есть. Все еще прокручивая в голове слова, я заметил приближавшуюся ко мне Нацуки и побежал к ней.

— Нацуки!

— Ч-что?

Нацуки отошла на несколько шагов, среагировав на мое молниеносное и внезапное появление.

— Ты нравишься мне, Нацуки!

— Э? Э? Э... эм... прости. Я никогда не смогу встречаться с тобой, Юуто.

——Перезагрузить. Мир всколыхнулся.

— Нацуки, я хочу, чтобы ты успокоилась и выслушала меня.

— Хорошо.

— Ты мне очень нравишься.

— ...Прости. Не думаю, что когда-нибудь смогу встречаться с тобой.

——Перезагрузить.

Я искупался в фонтане. С моих волос капала вода, все глазели на меня, а я повернулся к Нацуки и выкрикнул:

— Ты правда нравишься мне!

— Прости, я не могу с тобой встречаться.

——Перезагрузить.

Купил букет гвоздик в цветочном магазинчике в вестибюле.

— Нацуки, ты прекраснее, чем эти цветы.  Я хочу с тобой встречаться.

— Прости, я не никогда не смогу встречаться с тобой.

——Перезагрузить.

Я направился к ней сразу. Сжав в своих руках руки Нацуки, я тихо произнес:

— Я люблю тебя. Давай встречаться.

— Нет, я не могу сделать этого.

Перезагрузить.

— Нацуки!

— Прости!

——Перезагрузить.

——Перезагрузить.

——Перезагрузить.

——Перезагрузить. Перезагрузить.

——Перезагрузить. Перезагрузить. Перезагрузить.

——Перезагрузить. Перезагрузить. Перезагрузить. Перезагрузить.

……Перезагрузить……Перезагрузить……

Даже на трехтысячном признании ее ответ оставался прежним: "Я никогда не смогу встречаться с тобой".

Между нами была огромная пропасть, которую я не мог преодолеть, как бы галантно ни старался. Это было неизменным фактом.

Иначе говоря, "я не в ее вкусе".

Не в ее вкусе... Не в ее вкусе, хех...

Вот так все обстояло.

Я снова сидел в семейном ресторанчике и объедался.

Не важно, сколько раз я буду пытаться, три тысячи, тридцать тысяч раз. Ничто не изменит того факта, что я не в ее вкусе.

Я жестоко проткнул рыбу сузуки вилкой. Я знал, что это было грубо, но я так устал от всего. Кончиком вилки я ловко отделил кусок белого мяса и почти что сунул его себе в рот.

— Пожелаешь?

Давненько я не слышал этого голоса. Как только появилось лицо того, кому голос и принадлежал, мир снова стал монохромным и Маки-чан появилась на сидении напротив.

— Хмм, а не слишком ли много желаний?

Маки-чан оперлась подбородком на свои руки, пялясь на меня сердитым взглядом.

— Ты все видела?

— Абсолютно все.

Удрученный, я продолжил пихать в рот сузуки. У нее был довольно сильный вкус, поэтому вместе с ней я захватил немного риса.

— Пфачему пы тхепе не осхафит миня аддаго?

— А?

Я не мог нормально выговорить слова, потому что рот был напихан едой. Я проглотил все, запив водой, и заговорил:

— Я сказал: "Почему бы тебе не оставить меня одного?"

— Ну-ну, я прошла такой большой путь, потому что беспокоилась о тебе. Не будь так холоден.

Губы Маки-чан скривились в неудовольствии, затем сама она потянулась и стащила у меня с тарелки рыбку и стала поедать ее одними передними зубами.

— Эй, не бери мою еду без разрешения.

— Успокойся, я съем только пару рыбок.

— Знаешь, я думал, что смогу достичь идеальной жизни, если разок-другой перезагружу. Но некоторые вещи так и не смогли измениться, сколько бы раз я ни старался. С такими успехами безупречной жизни мне не видать. Тут ты должна протянуть мне руку помощи.

— Если ты перезагружаешь свою жизнь, это не значит, что ты перезагружаешь чужие сердца.

— Ага, я знаю. Ну, я осознал это... Но разве не допустимо, что среди бесчисленных возможностей есть хотя бы один шанс на успех? Не могла бы ты дать мне намек, ну, знаешь, как отыскать правильный выбор?

"Ух-ух", — пробормотала Маки-чан, пожав плечами. Конечно же, она все еще таскала рыбок. Поверженный, я пододвинул тарелку к ней.

— Возможности бесчисленны, да, но шансы у тебя ограничены.

Маки-чан выглядела так, будто колебалась между тем, разговаривать ей со мной или есть рыбок. Она жевала их, находясь глубоко в своих мыслях, изредка кивая, чтобы показать, что они очень вкусные. Это выводило меня из себя.

— Юуто, я думаю, прежде чем принимать решения, тебе нужно немного больше пораскинуть мозгами.

— Черт побери, хочешь сказать, что я не думаю перед этим?

— Ну, вроде. В любом случае, этого уже не изменить. У тебя появилось такое же сильное желание, как и тогда, когда ты обделался и хотел начать все заново, так что...

— Хватит об этом! Я здесь ем, между прочим!

Меня довольно раздражало то, что во всей вселенной лишь Маки-чан знала, что я нагадил в штаны.

— Юуто, я повторю это еще раз. Ты ведь знаешь, что перезагрузка твоей жизни есть лишь отключение твоих воспоминаний, и не больше. Не забывай об этом.

— И когда я спрашивал тебя, что случится с моими воспоминаниями, ты сказала, что они не изменятся, что я ничего не забуду.

— Но я не знаю, что с тобой произойдет. Если просто будешь волей-неволей использовать кнопку, она может выйти из строя в самый нужный момент, ты знаешь об этом?

— Эй, я тут ищу свое будущее. Прошлое существует, чтобы сделать будущее идеальным. Так что если нам нужно пожертвовать прошлым ради будущего, пусть так и будет. До этого момента я был безупречен, и я должен придерживаться этой порядочности.

Без всякого предупреждения Маки-чан соединила руки и подняла их над своей головой, затем опустила их над поверхностью стола. Тот растрескался ровно надвое, и из раскола, словно взрыв вулкана, посыпались карты. Очередное магическое шоу из моих воспоминаний? Она двигала руками в воздухе, ловко управляя картами и водя их в пространстве. Затем она вытянула одну и направила ее под поток света, льющегося из окна.

— Помнишь это?

На карте был изображен я в деньки младшей школы.

Я готов был вот-вот расплакаться, потому что не мог доесть морковку в своем школьном обеде. Полагаю, мне нужно было съесть весь обед, и только потом я мог идти играть. Затем Нацуки-младшеклассница подошла и съела для меня эту морковку, и мы вместе играли во дворе с другими одноклассниками до конца обеденного перерыва. Похоже, мы были очень счастливы.

— Припоминаешь?

— Помню я или нет, а это, как ни гляди, странно. Такого никак не могло произойти. У меня никогда не было проблем с морковью. Я ел ее, как любой нормальный ребенок. И я никогда не оставлял их на тарелке, когда обедал в школе. То есть, конечно, тогда я долговато ел свою порцию. Но я ел все, как и должен был, а потом шел играть с ребятами.

Маки-чан вздохнула с видом побежденной и собрала все карты, аккуратно соединив их в колоду и положив ее на стол.

— Это воспоминания, которые ты потерял.

Она развернула карты, демонстрируя толщину колоды.

— Их уже так много, ты знаешь? Ты уже потерял так много воспоминаний.

Я забыл все это? Невозможно.

Она держала карты большим и указательным пальцами. Вся стопка была толщиной, как пять полных 52-карточных колод разом.

— Ты имеешь в виду, что я забыл все это? Я ведь не изменял их, верно?

Я попытался вспомнить, забыл ли я что-нибудь. Если я действительно в детстве не любил есть морковку, если Нацуки мне действительно помогла и если все это взаправду произошло, в моей памяти должен был сохраниться хотя бы осколок этих событий.

Но как бы я ни ломал голову, на ум не пришел ни единый фрагмент памяти.

Я вырвал карты из рук Маки-чан и стал протягивать их на свет одну за другой. Да, человек на картах был мной, но я будто бы смотрел на кого-то совершенно другого; Юуто, которого я никогда не знал, делал вещи, которые никогда не делал я. И такое происходило далеко не с одной картой.

Возможно, пока я стремился к совершенству и зацикливался на том, как же важно будущее, я совершил то, последствия чего уже не исправить.

— Не могу сказать, что ты не прав насчет этого. Однако твои выборы так же важны, как и воспоминания, которые ты потерял. И когда придет время принимать действительно важное решение, постарайся не пойти по пути, о котором будешь сожалеть, — поучала меня Маки-чан, поедая очередную рыбку. В какой-то момент она добавила к жареным рыбкам петрушки, и от этого они стали выглядеть немного очаровательнее. Она сложила руки вместе и произнесла молитву: — Благодарю за угощение…

А для нее вообще допустимо так благоговейно себя вести в таком месте?

— Ты желал «переделать все это», и я просто исполнила это желание. Кнопка — это инструмент, который ты используешь, чтобы получить нужный финал, но решать, позволят ли твои перезагрузки тебе двигаться дальше или навечно застрять в колее, можешь только ты, Юуто.

Маки-чан забрала у меня свои карты и перетасовала их, показывая великолепное представление ловкости, затем хлопнула в ладоши. Стопка карт пропала в разреженном воздухе.

— Юуто, ты действительно этого желаешь?

— Да.

— Правда? Тогда пойдешь ли ты дальше или застрянешь на одном месте?

Ты уронил золотой или серебряный топор? Или это был?..

Я должен был сделать выбор. Пойти дальше или оставаться на месте. Я должен был решил, чего мне желать, от чего отказаться, чего я хотел получить и что мне отбросить.

— Маки-чан, ты…

— Эй, выглянь наружу. Для тебя открылся совершенно новый выбор.

Услышав это, я повернул голову к монохромному миру за окном. Как только я дал взгляду зацепиться на нем, он снова приобрел свои старые добрые краски. Я быстро обернулся, но Маки-чан уже исчезла.

Что она имела в виду под «выбором»? Пока я размышлял над этим, мой взгляд украдкой устремился на улицу за окном. Ничего странного не происходило… нет, погодите, это подозрительно. Жалюзи станции были закрыты.

Недавно обновленный вестибюль станции Хачиоуги также должен был служить местом эвакуации людей в случае чрезвычайной ситуации. В таком случае люди эвакуировались туда, а жалюзи на южных и северных воротах опускались.

Я увидел, как за жалюзи толпятся люди. Может, пожар? Нет, дыма нигде не было.

Секунды спустя подъехали пожарная и полицейская машины и припарковались перед станцией, сопровождая все это воем сирен. Однако жалюзи не подавали ни единого намека на то, чтобы подняться, а пожарные не выказывали никакого намерения зайти на станцию.

Я остановил работника ресторана, проходившего мимо моего столика, и спросил, что происходит, но он тоже был не в курсе.

Что-то случилось, сомнений быть не может. Но что? Я не мог этого понять.

Мой телефон завибрировал, извещая меня о новом сообщении. Оно от девчонки, которая только что бросила меня… Ну, мы даже не встречались, поэтому это едва ли можно назвать словом «бросила»… Ладно, это не в том смысле, что я имел в виду вначале. Сообщение было от Нацуки.

Тема: Похоже, мы тут застряли

Жалюзи внезапно опустились, и все люди застряли в вестибюле. Ты снаружи?

Я подумал, что быстрее было бы поговорить с ней напрямую, поэтому набрал ее номер, но оператор не мог соединить меня с ней. Мне пришлось отвечать ей сообщением.

«Я снаружи. Здесь большая шумиха. Приехала полиция, но, похоже, они не могут попасть внутрь».

Может, Нацуки и отказала мне, но она все еще была важна для меня. «Может, я смогу как-то помочь», — подумал я и направился к станции.

Я оплатил счет и уже через секунду был за дверью, где меня поглотила толпа людей. Я стал медленно прокладывать путь сквозь скопление людей, но лишь затем, чтобы дальше меня остановила полиция.

— Там моя подруга.

— Полиция и пожарные делают все возможное, чтобы держать ситуацию под контролем. Пожалуйста, отойди.

Я разочаровался, когда пришлось кротко отступить назад, как сказал полицейский, но я вышел из толпы.

Должен быть какой-то другой путь, которым я смогу добраться до Нацуки.

Между мной и вестибюлем была высокая стена, и я не думал, что смогу перелезть ее. Чтобы пробраться на станцию, мне нужно будет пойти вдоль старых железнодорожных путей, которые вели внутрь.

Это, конечно, было абсурдно.

Над толпой проревело объявление: «Из-за проблемы, случившейся на станции Хачиоуги, мы приостанавливаем движение транспорта».

— Это мой единственный шанс!

Какое-то резкое чувство глубоко в моем разуме подстегнуло меня собрать всю энергию в кулак и прокричать это. Каким-то образом я должен попасть внутрь, в этот вестибюль. Осознавая всю невозможность поставленной передо мной задачи, я пошел по направлению к железнодорожному перекрестку.

Сугита Нацуки была для меня особенной.

Это было давно, в четвертом классе. Когда надо мной еще не издевались одноклассники, когда различие между девочками и мальчиками не было так велико. Я играл с Нацуки и кучкой наших друзей после школы.

В тот день мы встретили «того мальчика».

Все мы были поглощены игрой в прятки, пока не прозвонил звонок, оповещая нас, что уже пора домой. Другие дети один за другим уходили, пока не остались только я и Нацуки.

— Пойдем домой с воронами[4], — мурлыкала Нацуки эту часть песенки.

Ниже на спортивной площадке играла бейсбольная команда, они все еще практиковались. Дети были под надзором взрослых, поэтому мы не могли просто взять и пойти поговорить с ними. На школьном дворе, кроме нас с Нацуки, были только маленький мальчик, игравший сам с собой, и старик, почему-то сидевший на качелях.

Из-за того, что рядом были только мы, атмосфера становилась ещё более неловкой, поэтому я пихнул Нацуки, чтобы мы возвращались домой. И тогда старик на качелях поманил меня к себе. Он выглядел подозрительно, но по-своему заботливо, и был одет как папа в выходной (может, как учитель, так вы можете сказать), так что нас с Нацуки потянуло к нему.

— Пожалуйста, можете поиграть с этим ребенком? — сказал он и указал на малыша. Затем он вытянул из своего портфеля две плитки шоколада. — Я его отец, но я не знаю, как играть с ним.

Мы беспечно приняли шоколад и подошли к мальчонке.

— В каком ты классе?

— Во втором. Что вам нужно? — спросил он, поднимая во дворе камешки, изучая их и складывая в кучу. Мы узнали, что его зовут Такеру.

Нацуки присела на корточки рядом с ним.

— Такеру-кун, что ты делаешь?

— Занимаюсь исследованиями.

— О, понятно.

Нам сказали поиграть с ним, но в итоге вышло, что Такеру продолжал играть сам с собой, Нацуки разговаривала с ним, а я бесцельно шатался рядом. Я не заметил, как в какой-то момент старик поднялся и ушел.

Вскоре к нам подошел учитель и сказал идти домой. Мы ответили ему: «Лаааадно~», — тоном очень хороших и правильных деток. Уже темнело, и мне реально хотелось домой.

— Но что нам делать с Такеру-куном? Куда ушел его папа?

— Он ушел домой. Как бы то ни было, если мы сами направимся туда,  наши родители разозлятся.

— Мы не можем так просто оставить его здесь.

Пока мы обсуждали судьбу Такеру, мальчишка же полностью игнорировал нас.

— Вы играли с Такеру?

К нам подошел какой-то старичок, которого я никогда раньше не видел. Он так же походил на статую, как и предыдущий, но даже в затухающем свете я мог сказать, что это был не отец Такеру.

— Кто вы?

— Я пришел забрать Такеру. Пойдем.

— Нет! — возразил Такеру, складывая камни.

— Ты его знаешь? — спросили мы.

— Это мой дядя, — ответил он.

— Пойдем домой, Такеру.

— Не хочу.

«Он пытается похитить его», — сразу подумал я.

— Такеру, бежим!

Я сжал руку Такеру и рванул.

Я крикнул Нацуки: «Найди его папу!»

Конечно, старик погнался за Такеру и мной. Он бежал намного быстрее, ведь был взрослым, но мы знали школьный двор как свои пять пальцев. Мы уворачивались от него, используя все закоулки и скрытые дорожки.

Но у нас был свой предел. Рядом с западным входом старик схватил меня за руку.

— Такеру, иди сюда.

— Не делай этого! Убегай!

Старик оттолкнул меня и схватил Такеру. Он уходил с ним!

И тогда Нацуки, в полете крича: «Хияя!», — ухватилась за старикашку. За ней был отец Такеру.

Пока я лежал на земле, Нацуки протянула мне руку, спрашивая, в порядке ли я.

«Вау», — подумал я. Нацуки была для меня словно мессия. Она могла запаниковать в тяжелой ситуации, но нашла решимости полноценно атаковать взрослого мужчину.

Нацуки была замечательной!

Однажды она обязательно станет безупречным человеком.

Тогда я уже начинал стремиться к «идеальности» и «порядочности» брата. Я думал, что должен буду стараться быть похожим и на нее.

Она была такой же, как и я.

Перед ней простиралось такое же будущее, как передо мной.

С того дня Сугита Нацуки в самом деле стала для меня особенной.

Я так ужасно волновался за Нацуки, что мчался к перекрестку на полной скорости, но когда я добрался туда, там никого не было. Видимо, все пошли на станцию наблюдать. Пока я был на перекрестке, следовать по путям было легко, а вот попасть на платформу — совсем другое дело.

Из-за шумихи поезда остановили.

Я какое-то время шел по каналу, пролегавшему вдоль путей, и заметил нескольких пассажиров на платформе вверху. Кто-то позвал меня:

— Ты попал сюда с путей?

Все повернулись ко мне.

— На самом деле, с железнодорожного перекрестка. Я пытался понять, смогу ли я так попасть в вестибюль…

Вниз протянулись руки и помогли мне забраться наверх.

— Внутрь отсюда никак не пройдешь.

Размышляя, почему же, я спустился по лестнице, чтобы разузнать это, и понял все мгновенно. Перекресток между вестибюлем и лестницей был заблокирован жалюзи. Я жал на кнопку, которая должна отпирать их на моей стороне, но она не сработала.

Вестибюль был на самом деле весьма удачно запечатан.

Я оглянулся в поисках того, что могло бы помочь мне поднять жалюзи. Видимо, чем пытаться справиться с огромными жалюзи на серном и южном выходе, проще было бы заняться жалюзи у лестницы.

Однако все предметы на платформе типа стульев или мусорных баков были крепко-накрепко присоединены к земле, и не было ничего, с чем я мог бы подняться и поднять жалюзи.

Бум.

Строение сотряс жуткий грохот.

Я рефлексивно нагнулся и закрыл голову.

Жалюзи стали дребезжать. Я услышал звук металла, разбивающегося о метал.

Внутри был взрыв!

Бум. Бум.

Как только прозвучал взрыв, система пожарной тревоги начала сходить с ума. Из-за взрыва наверняка начался пожар. Люди на платформе спрыгнули на пути и начали идти в сторону железнодорожного перекрестка.

С каждой секундой становилось все опаснее.

Осталось не так много времени.

Я волновался за Нацуки.

Я дотронулся до жалюзи рукой, чтобы убедиться, что они не раскалены, затем прижал к ним ухо. Через железную дверцу до меня доносились приглушенные крики. Топот бега. Они пытаются убежать? Мое ухо уловило звук еще одного взрыва.

— Нацуки!

Я отошел на пару шагов. Опустив голову, я перешел на бег и врезался в ставни всем, что у меня было. Они шумно залязгали, но на этом все и закончилось.  Снизу через щель стал просачиваться дым. Там определенно творилось что-то ужасное.

Я еще один раз отошел и навалился на ставни всем своим телом. И снова мои безрезультатные попытки привели лишь к шуму, и ничему более.

Я склонился к месту, из которого шел дым, и тут же начал задыхаться, на глаза наступили слезы.

Нацуки…

А, да. Перезагрузка. Мне всего лишь нужно перезагрузить…

Однако по своему опыту я знал, что опрометчивая перезагрузка ничего не даст.  Если я не буду знать, как исправить эту ситуацию с поездами, то перезагрузка приведет к тому же самому финалу. Если у меня нет времени, чтобы выяснить, в какой конкретно момент мне нужно вернуться и что именно сделать, перезагружать бесполезно.

Я уже почти сдался, когда услышал щелчок.

«Э?» — подумал я и взглянул вверх. Жалюзи медленно поднимались вверх. В открывшееся пространство ввалился дым. Кашляя, я пополз вверх по лестнице.

Вход у билетных ворот был заполнен дымом, но можно сказать, что смог постепенно уходил. Главные жалюзи в вестибюле тоже были открыты.

Из них внутрь посыпалась команда пожарных.

— Нацуки! Нацуки! Где ты? — кричал я.

Станция была в жалком состоянии. Повсюду были следы взрывов, витрины магазинчиков в нескольких местах были разбиты. Можно было заметить знаки того, что кто-то использовал огнетушитель. На душе стало спокойно, когда я увидел, что пожар был полностью устранен.

Все люди направлялись к выходу.

Я маневрировал в потоке людей, ища Нацуки.

— Юуто!

Я почувствовал, как кто-то взял мою руку, и обернулся через плечо. Это была Нацуки. Она говорила со мной как обычно! Да, даже в такой ситуации я очень беспокоился, что мое провалившееся признание могло разрушить нашу дружбу.

— Нацуки, ты ведь не ранена, да?

Форма Нацуки с правой стороны была вся белая, но если не считать этого, похоже, она была в полном порядке.

— Со мной все хорошо! О, это все из-за того, что я пыталась использовать огнетушитель. Сначала я не была уверена в том, как его использовать, так что в итоге все вылилось на меня. А у него довольно мощный напор.

— Зачем тебе понадобился огнетушитель?

— Рядом со мной произошел взрыв, и огонь начал распространяться. Вокруг меня были дети, так что…

— Это и вправду очень рискованно.

— Ну… супергерой бы спас детишек.

— Да, правда. Эти слова действительно в твоем духе.

Нацуки, которая просто обожает супергероев, определенно бы сделала так же, как герой поступил бы на ее месте.

— Никому не говори об этом, хорошо?

Она показала мне язык.

Я был бы не против рассказать, но, полагаю, она не хотела, чтобы другие знали, как она помешана на супергероях.

Мы вышли со станции. На улице повсюду были полицейские. 

Немного позже мы с Нацуки вернулись домой. 

В конце концов, я не сделал того, что должен был. Не спас ее. 

Нацуки говорила, что с нами могут связаться полицейские. Тогда мне, возможно, придется использовать кнопку или куда-то смыться. Но Нацуки надеется, что все обойдется. 

Кнопка перезапуска повлияет только на мою жизнь, у нее нет власти над жизнями других людей.

Если так, то возможно, я смогу достигнуть своего идеала, не изменив при этом мир вокруг меня.

Во время всех этих происшествий я осознал: кнопка перезагрузки подходит для меня как нельзя лучше. 

Только для меня.

— Маки-чан, все в порядке? — ворчал я под нос, когда шел со станции. 

Бог ты или ангел?

Наблюдаешь ли сейчас за мной с небес? 

Наверно, лучше не обращать на нее внимания. 

Она итак дала мне кнопку перезагрузки, и моя жизнь изменилась. 

Разве это не прекрасно?

Кое-что в том происшествии просто не имело смысла, и с каждым днем это волновало меня все больше. Жалюзи опустились случайно, или кто-то спланировал это? И если это было ненамеренно, то, в первую очередь, как так вышло, что они оказались закрыты? В новостях тоже упоминали об этой проблеме.

Той ночью я послал Нацуки сообщение.

«Все говорят об этом инциденте, хех».

«Ага. Если я скажу друзьям, что была там, они будут донимать меня и просить рассказать им все в деталях».

Ура, Нацуки разговаривает со мной как обычно.

После 3000 признаний я осознал, что я, романтически говоря, не в ее вкусе. Но даже если и так, я все еще хотел, чтобы она знала о моей любви к ней.

Вот почему я решил не перезагружать жизнь с момента признания.

Вполне неплохо быть отвергнутым и продолжить отношения, наслаждаясь жизнью старшеклассников, разве нет?

Таковы были мои мысли.

«Ну, я рад, что ты не пострадала».

«Спасибо».

Это «спасибо» могло означать еще тысячу различных вещей.

«Мне этого достаточно», — сказал я себе, закрывая глаза и проваливаясь в сон.

Я бы хотел рассказать еще кое-что об этом дне.

Я поведал брату обо всех событиях. О том, что мое признание окончилось неудачей, но мы с Нацуки все равно остались друзьями. И о том, что произошло на станции.

— Так ты лично не был на месте, так, Юуто?

— Когда я смог проникнуть на станцию, все уже закончилось.

— Ясно… Я рад, что вы оба не пострадали.

— Ага, я тоже.

Даже если мой брат держался от меня на расстоянии, он все еще охранял меня, пока я стремился к безупречности и порядочности.

Я гнался за своим братом. Даже если он был далеко, даже если я не мог видеть его. Он продолжал быть моей идеальной и порядочной целью.

Я должен попытаться поступить в колледж, в котором он сейчас учится.

И тогда я решил, что пойду в старшую школу Карима.

Сегодня наш чудесный выпускной ♪

Я звякнул на месте.

Мы трое, так сказать, окончательно покидали гнездо.

Шуу настигла неожиданная популярность среди младших учениц, так что к нему рвалась целая толпа девчонок, просившая у него пуговицу[5], но он отказал им всем.

На память я подготовил свою пуговицу и положил ее себе в карман, но никто у меня ее не попросил.

И каково это было? Я почувствовал укол сожаления. Но сожаления не достаточного для того, чтобы перезагружать.

— Юуто, давай сфоткаемся! — Нацуки позвала меня. Только на сегодня всем разрешили пользоваться мобильниками[6], ведь люди захотели бы запечатлеть все на фотографиях.

Нацуки, Шуу и я стали рядом и сфотографировались вместе, каждый на свой телефон. Было бы неплохо сфоткаться на один телефон, а затем переслать фото всем остальным, но это было слишком геморно.

Я бы пережил этот момент еще и еще, бесконечное количество раз.

На фотографии в памяти моего телефона у нас троих были самые счастливые выражения лица из тех, что я когда-либо видел на наших лицах.

Мы собирались идти в одну старшую школу.

У нас наверняка будет чудесная школьная жизнь. Я чувствовал, как мои ожидания все возрастали.

Я не сомневался, что в старшей школе мы блестяще проведем время.

Перевод на английский: raspomme.

http://raspomme.tumblr.com/

Перевод на русский: Курохане.

Вычитка: Мисти.

Особая благодарность bonkers tooru.

Перевод выполнен командой Anima Libera.

http://anima-libera.ucoz.net/

https://vk.com/anima.libera

Спасибо за прочтение!